Избранное 2020
Информационная продукция предназначена для лиц старше 16 лет.
№3(65) от 19.03.2020
Уникальный по своей сути спектакль "Тартюф"...
Елена Чапленко
Уникальный по своей сути спектакль «Тартюф» поставили на сцене Московского драматического театра им. А.С. Пушкина. Режиссёр - Брижит Жак-Важман. Спектакль выдержан в классическом стиле, не нарушающем основы сюжета пьесы великого Мольера. На удивление легко и современно звучат диалоги в стихах XVII века! Особо ценно, что несмотря на вольный перевод отдельных фраз, авторам удалось избежать вкраплений сленговых слов и инородно звучащих выражений.
Восхитительный тандем двух актёров – Владимир Жеребцов (Тартюф) и Андрей Заводюк (Оргон) – позволяет увидеть единство и противостояние двух личностных миров – «лживого и лицемерного» и «недалёкого ума, бездумно фанатичного».
Широкой публике Владимир Жеребцов известен по своим многочисленным киноролям. Среди которых можно выделить спектр разноплановых образов, объединённых двуликостью персонажа. Внутреннее перевоплощение в рамках одной роли – наиболее сложная и интересная работа для любого актёра. Владимир Жеребцов справляется с этой задачей великолепно!
И зритель непременно бы поверил в «святость» его Тартюфа, но режиссёрская концепция постановки не предполагает сомнений в отношении этого персонажа. Лживость его натуры очевидна уже с первых минут. Однако ряд сцен позволяет увидеть Тартюфа затуманенными глазами одураченного Оргона.
Во все времена Тартюф представляется непривлекательным, неприятным в общении порицателем любого проявления человеческого чувства или поступка. Тем интереснее становится необычный образ Тартюфа с чертами строгой красоты. Режиссёр наделяет персонажа хромотой, которая проявляется и исчезает в зависимости от поставленных персонажем задач – вызвать сочувствие у Оргона или же соблазнить его жену…
Первое появление Оргона в спектакле – это человек солидной наружности, прибывший, очевидно, из рабочей поездки домой, В его поспешности, рассеянности, жестикуляции чувствуется тревога. Известно, что накануне приболела его жена. Но когда служанка начинает рассказывать встревоженному Оргону о самочувствии его супруги, тот в неожиданный момент её прерывает, со страстью интересуясь судьбой Тартюфа!
Отчего в Оргоне зародилась эта страсть, доведённая до фанатизма, к лицемеру Тартюфу – неизвестно. Вероятнее всего, Тартюф обладает способностью тонко чувствовать слабые стороны человеческого сознания и умением ими манипулировать. В то время как Оргон – очень податлив и гипнабелен.
В глобальном смысле собирательный образ Оргона ничуть не менее опасен для общества, чем Тартюф. Увлекшись «проповедями» лицемера, некогда добропорядочный Оргон превращается в деспота. Дочь намеревается выдать замуж за ненавистного ей Тартюфа, сына отлучает от дома.
Но и Тартюф оказывается своего рода фанатиком – он верит в симбиоз собственной безнаказанности и вседозволенности. А дозволяет себе Тартюф многое. И здесь очень важно, чтобы актёр, исполняющий эту роль, сумел передать весь комизм образа Тартюфа, основанный на нравственных трансформациях персонажа.
Андрей Заводюк, по большей части, делая образ Оргона комичным, неожиданно меняет линию игры, и его непостижимые действия вызывают уже не удивление или улыбку, а искреннее сочувствие. Оргон дарит Тартюфу свой дом, всё своё состояние и отдаёт на хранение ларец с важными политическими бумагами друга, из-за которых им обоим может грозить тюрьма.
Получив дарственную, Тартюф отбрасывает тросточку – его хромота исчезает бесследно. Вместо аскетичного чёрного одеяния Тартюф облачается в элегантный белый костюм. Это совершенно новый образ героя. Он красив и жесток.
И только благодаря вмешательству мудрого короля, Оргону и его семье удаётся избежать трагедии. Оргон возвращает своё имущество и доброе имя; Тартюф остаётся лежать неподвижно, символизируя тем самым полное фиаско своих недобропорядочных замыслов и поступков.
№11(73) от 03.11.2020 (материал №1)
Дмитрий Колдун. Творческое интервью
Интервью с Дмитрием Колдуном провела Елена Чапленко
Елена Чапленко: Какую из Ваших сольных программ Вы считаете наиболее глубокой? Расскажите, пожалуйста, как эта программа создавалась.
Дмитрий Колдун: Непросто выбрать и одну любимую из песен, которые приходилось исполнять за время карьеры, о программах говорить еще сложнее. Я считаю, что всему свое время. В 2009-м году под влиянием участия в рок-опере «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» я выпустил целый рок-альбом. С тех пор к року в полной степени я так и не возвращался, однако это не значит, что материал стал более легкомысленным: тяжелое звучание не обязательно придает глубину. Глубина кроется скорее в текстах, а мне в этом плане, уверен, очень повезло. Мне посчастливилось поработать с Ириной Секачевой, Кареном Кавалеряном, Константином Арсеневым, я многому у них научился, они лучшие в своем деле.
Елена Чапленко: Что для Вас главнее – публику удивить или не разочаровать? Что, в первую очередь, от Вас ждут Ваши поклонники?
Дмитрий Колдун: Пожалуй, для меня важнее второе. В том, чем я занимаюсь, главное состояние, драма, трагедия. И каждый несчастлив по-своему, моя задача перенести эти переживания посредством голоса, аранжировки в звуковые волны, которые будут понятны. В этом плане я более классичен, чем многие современные исполнители. Однако формой всегда можно удивить, и я пристально слежу за новыми возможностями и инструментами, которые появляются в индустрии.
Елена Чапленко: Насколько важна уникальность исполнителя в современном музыкальном мире? На Ваш взгляд, уникальность – качество природное или наработанное?
Дмитрий Колдун: Природа, без сомнения, очень хороший задел. Но важно также, чтобы артист понимал, в какую сторону ему двигаться и что получается лучше всего, а в этом не каждый разберется с первой попытки. Если не знаешь с чего начать, просто пробуй, и со временем количество может перейти в качество.
Елена Чапленко: Некоторое время назад Вы выходили на театральную сцену, также снялись в ряде художественных фильмов. Вам был интересен актёрский опыт? Вы планируете вернуться в мир театра и кино?
Дмитрий Колдун: Чтобы куда-то вернуться, надо чтобы пригласили. Как пригласили в свое время сыграть роль самого себя в «20 лет без любви». Я не считаю это каким-либо ценным актерским опытом, однако вспоминаю то время с теплом. Мне иногда поступают приглашения принять участие в постановках, но пока ни одной подходящей роли я себе не подыскал.
Елена Чапленко: Какие изменения претерпел так называемый теле – и радио – песенный «формат» за последние 10-15 лет? Как часто Вам приходилось идти на творческий компромисс с «предлагаемыми условиями»?
Дмитрий Колдун: По себе скажу, можно получать удовлетворение от любого процесса, если он связан с творчеством. Конечно, формат изменяется и по сей день, но под форматом я скорее понимаю обертку. Суть моего творчества осталась прежней, я с одной стороны вдохновляюсь новыми романтическими историями, ритмами, интонациями в голосе, а с другой – по-прежнему не приемлю унижение в отношении к девушкам, нецензурщину и прочее разрушение в своем творчестве.
Елена Чапленко: На Ваш взгляд, в современных условиях музыкальной индустрии подготовка и выпуск альбома для поддержания популярности исполнителя сохраняет свою актуальность? Не считаете ли Вы, что 50 тысяч проданных дисков – это достаточно невысокая цифра для присвоения статуса «платиновый»?
Дмитрий Колдун: Диски уже давно никто не покупает, разве что на заправках. И если продать на заправках 50 тысяч копий, поверьте, – это очень много. Альбомы утратили свое изначальное предназначение. Это уже не полноценная концертная программа, а скорее набор отдельных состояний. Я предпочитаю не обманывать ни себя, ни слушателей и объединять песни в альбомы или EP только по критерию единства настроения, а не по рекомендациям выпускающего лейбла. Плюс ко всему, любую видимую статистику альбома и его успешность в сети можно «накрутить», реальная картина видна только когда тебе приходят роялти.
Елена Чапленко: По какому принципу Вы формируете Ваш репертуар? Какой должна быть песня, чтобы привлечь Ваше внимание, чтобы Вы захотели её исполнить?
Дмитрий Колдун: Я должен захотеть пропеть песню, пока слушаю демо. Мне нужно обязательно понимать, о чем в ней идет речь и чем все закончится – в моем репертуаре не найдется песни, которую я не смог бы объяснить. В том и есть мой почерк.
Елена Чапленко: Над какими проектами Вы работаете в настоящее время? Вы бы хотели поэкспериментировать в принципиально новом для Вас музыкальном направлении?
Дмитрий Колдун: Как раз занимаюсь экспериментами. В конце ноября выйдет короткометражный фильм, который мы сняли во Франции год назад, он уже успел завоевать ряд наград на европейских кинофестивалях. Кстати, из него был в результате смонтирован клип на песню «Пес бродячий». А также готовлю новый сингл в несвойственной мне музыкальной форме, который также увидит свет в конце осени.
Фотографии из личного архива Дмитрия Колдуна.
№11(73) от 03.11.2020 (материал №2)
Роналд и Дейзи
Елена Чапленко
Комната с трюмо и четырьмя роскошными дверьми.
Роналд, напевая модную мелодию, разглядывает свой новый костюм в зеркалах трюмо. Вбегает Дейзи (в пышном розовом платье, с туфлями в руках).
Дейзи: Ах, Роналд, я так волнуюсь! (Убегает.)
Роналд (двигая боковые зеркала, чтобы лучше себя рассмотреть, абсолютно спокойным голосом): Дейзи, дорогая… Не стоит волноваться…
Дейзи (Выпрыгивает откуда-то издалека, размахивая многометровым парео.): Дорогой, ты что-то сказал? (Убегает.)
Парео по инерции продолжает летать ещё несколько секунд. Роналд смотрит на парео с изумлением.
Роналд (рассматривая изящно приземлившееся парео): Дейзи! Что это?
Дейзи – появляется; без туфель; быстро-быстро на полупальцах бежит несколько кругов вокруг парео. Затем, подхватив парео одной рукой, легко вздымает его в воздух и закидывает вглубь (в невидимую часть).
Дейзи: Ах, это уже совсем неважно! Роналд! (Обиженно.) Ну, почему ты совсем не переживаешь? (Убегает.)
Роналд стоит на месте в модельной позе.
Роналд (размеренно): Дейзи! Дейзи! Тебе пора. Ты готова? (Прислушивается.)
Не дождавшись ответа, Роналд делает выразительный шаг в распахнутые двери.
Зал с колоннами, креслами, сценой.
Роналд сидит в ряду элегантных господ. Дейзи в окружении превосходных леди проходит по сцене под номером «пять». Роналд и господа делают заметки в своих блокнотах. Превосходные леди проходят по сцене в вечерних туалетах. Превосходные леди проходят по сцене в фантазийных туалетах. Превосходные леди проходят по сцене в мини-бикини. Превосходные леди, накинув на мини-бикини парео, отвечают на вопросы элегантных господ о качественном обобщении и мировоззренческом синтезе научных теорий. Элегантные господа вновь делают заметки в своих блокнотах. Объявляется перерыв.
Комната с трюмо и четырьмя роскошными дверьми.
Роналд удобно усаживается в кресло.
Дейзи (возмущённо): Роналд! Как так получилось, что о мировоззренческом синтезе научных теорий знаю не только я? Но и мисс Сквайер тоже!
Роналд, не придавая возмущению Дейзи особого значения, разводит руками.
Дейзи: Нет, ответь! Почему мисс Сквайер тоже знает о мировоззренческом синтезе?
Дейзи нарочно нарушает симметрию объёмного галстука Роналда. Роналд вскрикивает.
Роналд (отгоняя Дейзи пурпурной шляпой из коллекции «Хаос-Арт»): Дейзи, дорогая, посуди сама, как же леди Сквайер об этом не знать, если она является подругой мистера Геральда, основателя этого самого конкурса красоты?
Дейзи отнимает пурпурную шляпу у Роналда. Дейзи внезапно перестаёт нарушать симметрию наряда Роналда. Дейзи, активно используя мимику, начинает анализировать услышанное. Роналд замечает стоящего в дверях секретаря мистера Геральда.
Роналд (поспешно): А у мистера Геральда такая богатая библиотека!
Секретарь мистера Геральда (невозмутимо): Господин Роналд, Вас ждут в жюри… (Уходит.)
Роналд медленно встаёт с кресла, замечает своё отражение в зеркалах трюмо. Роналда охватывает ужас.
Роналд (полушёпотом): Дейзи, дорогая, что ты натворила! My God!
Дейзи смотрит на то, что натворила с костюмом Роналда. Дейзи становится неловко (на пару минут).
Дейзи (вдруг воскликнув): Ах, Роналд, что же ты стоишь! Немедленно возвращайся в жюри! И не забудь, что ты имеешь два голоса! Два, Роналд! Два!
Дейзи выталкивает Роналда за дверь.
Дейзи (оставшись одна): Всё-таки какая прекрасная была идея – Роналду и сэру Джефри сыграть партию в гольф на голос в жюри! (Весело.) И как это прекрасно, что Роналд – превосходный гольфист!
Зал с колоннами, креслами, сценой.
Роналд сидит в ряду элегантных господ. Дейзи в окружении превосходных леди стоит на сцене под номером «пять». Роналд и господа обсуждают заметки из своих блокнотов. На каждое высказывание Роналда слышится от сэра Джефри: «Поддерживаю! Поддерживаю!»
Комната с трюмо и четырьмя роскошными дверьми.
В комнате никого нет. Издалека доносятся звуки фанфар и фейерверка. Всё стихает. Распахиваются двери. Входит Дейзи. Входит Роналд.
Дейзи (возмущённо): Ведь у тебя было целых два голоса! Целых два!
Роналд (оправдываясь): Дейзи, но у мистера Геральда их было целых четыре!
Дейзи (в изумлении): Мистер Геральд лучше тебя играет в гольф?
Роналд: Мистер Геральд лучше меня играет на бирже.
Дейзи садится в кресло и рассматривает на свет бриллиантовую подвеску.
Дейзи (обиженно): И даже не вице-леди! И даже не покорительница зрительских сердец!
Роналд разводит руками.
Предварительно постучав в дверь, входит капельдинер.
Капельдинер (учтиво): Цветы для мисс Дейзи. Корзина от «Парижского салона». (Ставит корзину с цветами на пол.) И утешительный приз – поездка в Монреаль. (Откланивается. Уходит.)
Дейзи: Как же это всё-таки несправедливо, Роналд! У какой-то там мисс Сквайер корона и кругосветное путешествие, а у меня бриллиантовая безделушка и поездка в Монреаль!
Предварительно постучав в дверь, входит капельдинер.
Капельдинер (учтиво): Шоколадный конфитюр в фольге для мисс Дейзи. Швейцария. Берн. (Кладёт серебряный свёрток на стол.) Утешительный приз от дистрибьютора. (Откланивается. Уходит.)
Дейзи: Швейцария! Берн! (Медленно идёт вокруг винного бара в виде глобуса.) Где же это? (Находит на глобусе Швейцарию.) Роналд, почему у тебя все страны в неположенных местах? И Тихий океан погружается в бездну…
Роналд (стягивая с себя пиджак): Дейзи, дорогая, потому что ты раздвинула дверцы бара. Сдвинь их обратно, и всё сразу же встанет на свои места.
Дейзи сдвигает дверцы винного бара и наугад касается то одной, то другой точки глобуса.
Дейзи: Роналд, посмотри сюда, мисс Сквайер окажется в этом месте? А в этом? И в этом тоже?
Роналд: Да, дорогая, конечно, это же Париж. В Вене мисс Сквайер, я думаю, тоже побывает. Сомневаюсь, сомневаюсь… (Прищурившись, смотрит, куда показывает Дейзи.)
Дейзи: А кругосветное путешествие сколько займёт времени у мисс Сквайер?
Роналд: О… С учётом всех остановок и чествований её красоты – года полтора.
Дейзи (воодушевившись): Значит, мисс Сквайер не успеет вернуться к «Весеннему балу летящих звёзд»?
Роналд: Что ты, Дейзи! Мисс Сквайер не успеет вернуться даже к «Осеннему балу летящих листьев»!
Дейзи в восторге. Роналд надевает новый пиджак и начинает рассматривать себя в зеркалах трюмо.
Роналд: Ах, Дейзи, Дейзи! Если бы ты знала, на что только не был готов мистер Геральд, чтобы отдохнуть от изрядно утомившей его мисс Сквайер…
№12(74) от 08.12.2020
Начали собираться гости...
Елена Чапленко
…Начали собираться гости. Афанасий Владимирович с супругой имели обыкновение приглашать гостей друг с другом не знакомых или знакомых опосредованно. Единственное, что объединяло всех этих людей – это их принадлежность к интеллигентным кругам и умение разговаривать приятным голосом.
Отовсюду лишь слышались комплименты хозяйке и представления. Хозяйка неизменно была прекрасной хозяйкой, а заодно и прекрасной женщиной, в представлениях же звучало разнообразие. Доктора, в частности, были технических, экономических, исторических и прочих наук. Пианисты – «обладатели»; лауреаты; чьё имя вскоре прогремит. Художники – признанные и непризнанные. По одному разбрелись по квартире кинематографист, поэт, дизайнер.
Ожидали прихода других гостей… В том числе и замечательного доктора. Поэт ожидал его особо, караулив неподалёку от входной двери, чтобы не пропустить. В общем-то, сущий пустяк, но проконсультироваться у доктора не помешает, - думал поэт. Главная сложность заключалась в том, что поэт был с доктором не знаком, и ему приходилось всё время прислушиваться, как представляют вновь прибывших гостей.
Очень мешала поэту оперная дива, в вишнёвом бархате, с глубоким декольте… Своим колоратурным сопрано она призывала поэта не стесняться и проходить в комнату к гостям. При этом дива полностью перекрывала поэту обзор. Решив, наконец, что поэт со странностями, оперная дива ретировалась, предварительно вложив в его руку розетку с вареньем.
Радости поэта не было предела, когда к нему, уже отчаявшемуся, внезапно направился человек, а, поравнявшись, представился доктором. Перехватив розетку с вареньем левой рукой, поэт протянул освободившуюся правую руку доктору для приветствия. Розетка мешала, поэт чувствовал себя глупо. Он уже давно присматривал в коридоре местечко, куда бы можно было её поставить, но не находил. Не рядом же с France-пальто оперной дивы? Хотя стоило бы…
- А я Вас ищу по всей квартире, а Вы, оказывается, здесь, - улыбаясь, неожиданно сказал доктор. Потом перешёл на шёпот: - Мне очень неловко беспокоить Вас во время отдыха, но – буквально один вопрос… Вы позволите?
Несколько растерявшись, поэт утвердительно кивнул головой.
- Понимаете, - продолжил доктор, - в последнее время я стал замечать, что у меня хромает александрийский стих. Вот послушайте…
И доктор, пригнувшись ещё ближе к уху поэта, принялся декламировать стихи.
Поэт поморщился.
- Всё плохо, да? – пролепетал доктор.
Тем временем оперная дива, которая по своему характеру была человеком добрым, ежесекундно выглядывала в коридор – посмотреть, как там поэт. Она махала ему ручкой и всё пыталась приобщить к всеобщему веселью. Поэт махал ручкой в ответ, и отрицательно качал головой, что означало, что ему и тут, в коридоре, неплохо. Когда же оперная дива убедилась, что поэт оказался в надёжных руках, она наконец успокоилась и с чистой совестью пошла танцевать фокстрот.
- Да, да, - задумчиво сказал поэт, - с ударениями у Вас неважно… Но это надо смотреть.
- А я Вам сейчас покажу, - с готовностью отозвался доктор и вытянул из внутреннего кармана пиджака тетрадь.
Тетрадь была вся в каракулях, и поэт, даже надев очки, не смог разобрать ни слова. Он попросил доктора ещё раз прочитать стихотворение вслух. Доктор старательно прочитал.
- Но это не александрийский стих, - резюмировал поэт. – Это скорее гекзаметр.
- Гекзаметр? – испуганно переспросил доктор. – Никогда не слышал… И что мне теперь делать?
Поэт начал было говорить о смежном расположении двух мужских и двух женских рифм, об ударении на шестом и двенадцатом слоге, о цезуре – ритмической паузе в стихе, но доктор поспешно его перебил:
- Прошу Вас, пожалуйста, говорите без терминологии. Я мало в этом понимаю. Объясните простым языком.
Оттанцевав фокстрот и чарльстон, оперная дива вспомнила о поэте. Она снова выглянула в коридор, а увидев, что поэт всё ещё находится в компании доктора, решила, что случай, наверное, ужасно сложный. Наверное, переживает любовную драму, - с сочувствием подумала певица. Дива вновь помахала поэту ручкой, а он в ответ – розеткой с вареньем, поскольку в другой руке была раскрытая тетрадь, в которую доктор прямо сейчас писал замечания поэта по александрийскому стиху. Расчувствовавшись, оперная дива отправилась танцевать румбу, то есть танец несчастной любви.
- Скажите, - перевернув исписанную страницу спросил доктор, - а как бы мне придать моему стиху героизма? Я где-то читал, что для этого можно употребить силлабический тринадцатисложник. Вы бы посоветовали?
Гостей пригласили к столу. Доктор предложил поэту продолжить разговор за обедом, но поэт сослался на то, что ему, к сожалению, пора уходить.
В какой-то момент поэт остался в коридоре один. А ведь я хотел проконсультироваться, - думал он про себя. – В общем-то сущий пустяк, но… Но доктор какой попался! Про величайший александрийский стих – так, впопыхах спрашивает. Просто удивительно!
Мысли поэта прервало знакомое колоратурное сопрано.
- Ах, какой же Вы стеснительный! – оперная дива подхватила поэта под локоток. – А я читала всю Вашу любовную лирику… Какие образы! Какие выражения! Никогда бы не подумала, что автор этих строк так робок.
И, щёлкнув кокетливо веером, оперная дива безапелляционным шагом повела поэта к гостям.