Высоким слогом. Для тебя на болотной ржави ловлю отраженья звёзд
Осип Мандельштам (1891-1938)
***
Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.
Как журавлиный клин в чужие рубежи, -
На головах царей божественная пена, -
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?
И море, и Гомер — всё движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
1915.
Осип Мандельштам (1891-1938)
***
Жизнь упала, как зарница,
Как в стакан воды ресница.
Изолгавшись на корню,
Никого я не виню...
Хочешь яблока ночного,
Сбитню свежего, крутого,
Хочешь, валенки сниму,
Как пушинку подниму.
Ангел в светлой паутине
В золотой стоит овчине,
Свет фонарного луча -
До высокого плеча.
Разве кошка, встрепенувшись,
Чёрным зайцем обернувшись,
Вдруг простёгивает путь,
Исчезая где-нибудь...
Как дрожала губ малина,
Как поила чаем сына,
Говорила наугад,
Ни к чему и невпопад.
Как нечаянно запнулась,
Изолгалась, улыбнулась -
Так, что вспыхнули черты
Неуклюжей красоты.
Есть за куколем дворцовым
И за кипенем садовым
Заресничная страна, -
Там ты будешь мне жена.
Выбрав валенки сухие
И тулупы золотые,
Взявшись за руки, вдвоём
Той же улицей пойдём,
Без оглядки, без помехи
На сияющие вехи -
От зари и до зари
Налитые фонари.
1925.
Марина Цветаева (1892-1941)
Из цикла «Дон-Жуан»
И была у Дон-Жуана - шпага,
И была у Дон-Жуана - Донна Анна.
Вот и все, что люди мне сказали
О прекрасном, о несчастном Дон-Жуане.
Но сегодня я была умна:
Ровно в полночь вышла на дорогу,
Кто-то шел со мною в ногу,
Называя имена.
И белел в тумане посох странный...
- Не было у Дон-Жуана - Донны Анны!
14 мая 1917.
Михаил Кузмин (1875-1936)
***
У всех одинаково бьется,
Но разно у всех живет,
Сердце, сердце, придется
Вести тебе с небом счет.
Что значит: «сердечные муки»?
Что значит: «любви восторг»?
Звуки, звуки, звуки
Из воздуха воздух исторг.
Какой же гений налепит
На слово точный ярлык?
Только слух наш в слове «трепет»
Какой-то трепет ловить привык.
Любовь сама вырастает,
Как дитя, как милый цветок,
И часто забывает
Про маленький, мутный исток.
Не следил ее перемены -
И вдруг... о, боже мой,
Совсем другие стены,
Когда я пришел домой!
Где бег коня без уздечки?
Капризных бровей залом?
Как от милой, детской печки,
Веет родным теплом.
Широки и спокойны струи,
Как судоходный Дунай!
Про те, про те поцелуи
Лучше не вспоминай.
Я солнце предпочитаю
Зайчику мерклых зеркал,
Как Саул, я нашел и знаю
Царство, что не искал!
Спокойно ль? Ну да, спокойно.
Тепло ли? Ну да, тепло.
Мудрое сердце достойно,
Верное сердце светло.
Зачем же я весь холодею,
Когда Вас увижу вдруг,
И то, что выразить смею, -
Лишь рожденный воздухом звук?
1917.
Вильям Шекспир (1564-1616)
Сонет 73
То время года видишь ты во мне,
Когда из листьев редко где какой,
Дрожа, желтеет в веток голизне,
А птичий свист уже сменил покой.
Во мне ты видишь бледный край небес,
Где от заката памятка одна,
И постепенно взявши перевес,
Их опечатывает темнота.
Во мне ты видишь то сгоранье пня,
Когда зола, что пламенем была,
Становится могилою огня,
А то, что грело, изошло дотла.
И видя это, помни – нет цены
Свиданьям, дни которых сочтены.
Пер. Б. Пастернака.
Симон Ван Бомонт (1574-1654)
Сонет из цикла «Молодость»
Весна грядёт, и гонит зиму прочь,
И время молодит теплом и светом,
Ещё вчера томилась под запретом,
Но вот уж ей зефир спешит помочь.
Весенних чар зиме не превозмочь,
И песня соловья перед рассветом
Нисходит к нам божественным приветом,
Цветёт заря и убывает ночь.
Летит Эрот, угодник нежной страсти,
Идёт Арей, слуга меча и власти.
Слеза течёт, звенит литавров медь.
Бегу героев сабельного звона,
Милее мне сраженья Купидона.
В его войне так сладко умереть.
Пер. В. Вебера.
Вероника Тушнова (1915-1965)
***
Одна сижу на пригорке
посреди весенних трясин.
...Я люблю глаза твои горькие,
как кора молодых осин,
улыбку твою родную,
губы, высохшие на ветру...
Потому,— куда ни иду я,
и тебя с собою беру.
Все я тебе рассказываю,
обо всем с тобой говорю,
первый ландыш тебе показываю,
шишку розовую дарю.
Для тебя на болотной ржави
ловлю отраженья звезд...
Ты все думаешь — я чужая,
от тебя за десятки верст?
Ты все думаешь — нет мне дела
до озябшей твоей души?
Потемнело, похолодело,
зашуршали в траве ежи...
Вот уже и тропы заросшей
не увидеть в ночи слепой...
Обними меня, мой хороший,
бесприютные мы с тобой.
Роберт Бернс (1759-1796)
***
Плениться мог бы я тобой:
Так хороша ты и мила, -
Когда бы ты к мольбе любой
Столь благосклонна не была.
Конечно, щедрость не порок,
Но ты любовь и доброту
Даришь, как глупый ветерок,
Что всех целует на лету.
Цветок шиповника в росе
Теряет блеск и аромат,
Когда его ласкают все,
Когда руками он измят.
Еще дано тебе цвести,
Но наконец настанет срок, -
Ты будешь брошена в пути,
Как этот сорванный цветок.
Пер. С. Маршака.
Роберт Бернс (1759-1796)
Любовь
Любовь, как роза, роза красная,
Цветет в моем саду.
Любовь моя - как песенка,
С которой в путь иду.
Сильнее красоты твоей
Моя любовь одна.
Она с тобой, пока моря
Не высохнут до дна.
Не высохнут моря, мой друг,
Не рушится гранит,
Не остановится песок,
А он, как жизнь, бежит...
Будь счастлива, моя любовь,
Прощай и не грусти.
Вернусь к тебе, хоть целый свет
Пришлось бы мне пройти!
Пер. С. Маршака.
Владимир Маяковский (1893-1930)
Письмо Татьяне Яковлевой
В поцелуе рук ли,
губ ли,
в дрожи тела
близких мне
красный
цвет
моих республик
тоже
должен
пламенеть.
Я не люблю
парижскую любовь:
любую самочку
шелками разукрасьте,
потягиваясь, задремлю,
сказав -
тубо -
собакам
озверевшей страсти.
Ты одна мне
ростом вровень,
стань же рядом
с бровью брови,
дай
про этот
важный вечер
рассказать
по-человечьи.
Пять часов,
и с этих пор
стих
людей
дремучий бор,
вымер
город заселенный,
слышу лишь
свисточный спор
поездов до Барселоны.
В черном небе
молний поступь,
гром
ругней
в небесной драме, -
не гроза,
а это
просто
ревность двигает горами.
Глупых слов
не верь сырью,
не путайся
этой тряски, -
я взнуздаю,
я смирю
чувства
отпрысков дворянских.
Страсти корь
сойдет коростой,
но радость
неиссыхаемая,
буду долго,
буду просто
разговаривать стихами я.
Ревность,
жены,
слезы...
ну их! -
вспухнут веки,
впору Вию.
Я не сам,
а я
ревную
за Советскую Россию.
Видел
на плечах заплаты,
их
чахотка
лижет вздохом.
Что же,
мы не виноваты -
ста мильонам
было плохо.
Мы
теперь
к таким нежны -
спортом
выпрямишь не многих, -
вы и нам
в Москве нужны
не хватает
длинноногих.
Не тебе,
в снега
и в тиф
шедшей
этими ногами,
здесь
на ласки
выдать их
в ужины
с нефтяниками.
Ты не думай,
щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Иди сюда,
иди на перекресток
моих больших
и неуклюжих рук.
Не хочешь?
Оставайся и зимуй,
и это
оскорбление
на общий счет нанижем.
Я все равно
тебя
когда-нибудь возьму -
одну
или вдвоем с Парижем.
1928.
Степан Щипачёв (1899-1979)
***
Что листья падают, что ночь светла,
запомню и вовек не пожалею
о том, что нас далёко завела
кленовая сентябрьская аллея.
Сидим одни, обнявшись, под луной,
но все длинней косые тени кленов.
Луна спешит - на целый шар земной
она одна, одна на всех влюбленных.
1939.
Василий Казин (1898-1981)
***
Тебе не ночь ли косы заплетала?
Вслед за тобою не бредет ли ночь?
Такая тьма — и солнцем не помочь
Глазам: так тяжело им стало...
Ушла... но все стоишь в глазах ты,
И в глубине души, где сумрака потоп,
Стучит любовь, как в темных недрах шахты
Работой упоенный рудокоп.
1922.
Василий Казин (1898-1981)
Любовь
Меня, ей-богу, не спросилась,
К тебе с любовью вдруг сама
Моя рванулась некрасивость,
Дав страсти сбросить власть ума.
Попробовал я, балагуря,
Удрать от морока, как вор.
Но будто огненная буря
В твой образ мой вковала взор.
Взирал я с жадностью: уж очень
Хорош он был, фигуры взлет.
В лице до тонкости отточен
Был каждой черточки расчет.
Что ж! Ведь любовь не урезонишь,
Как ей умно ни прекословь,
В пылу восторгов, мук, бессонниц
Любви ответной ждет любовь.
Какой надеждой жить бессонной?
Чем поборю я трудность ту
Чтоб к некрасивости влюбленной
Привлечь твою мне красоту?
Лишь верю в чудо я: такую
Вдруг в муках сотворю строку,
Что красоту твою взволную,
Всем взрывом чувства увлеку.
Надежда и на жалость малость.
Но, как с врагом в бою бойцу,
В любви рассчитывать на жалость
Мне проку нет и не к лицу.
Любовь не терпит снисхожденья,
Любовью правило дано,
Чтоб в страсти два сердцебиенья
Гремели громом, как одно.
1952.
Людмила Татьяничева (1915-1980)
***
Твои глаза меня зовут,
Они зовут меня на помощь…
Твои уста упрямо лгут,
Что счастлив ты и зла не помнишь.
Что успокоился и рад,
Что оказался третьим лишним…
Но так глаза твои кричат,
Что голос кажется неслышным…
1963.
Фото - Галины Бусаровой
Свидетельство о регистрации СМИ: Эл № ФС77-60585 от 20 января 2015 г.
Выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)
***
Изданию присвоен номер ISSN: 2500-073X
Выдано Федеральным государственным унитарным предприятием "Информационное телеграфное агентство России (ИТАР-ТАСС)", Российской книжной палатой
***
Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов.
При использовании материалов сайта ссылка на издание "Мир и Личность" обязательна!