Чтение у зелёной ветки. Юрий Сотник.
Крокодилёнок (из дневника Сени Ложечкина)
Этот вечер я провожу дома. Впервые за полгода я не пошел к Кириллу, чтобы готовить вместе уроки. И больше никогда к нему не пойду. Довольно! Я понял, что это за человек!
Когда окончились уроки, я вышел из класса одним из последних. В коридоре творилось что-то странное.
Большая толпа мальчишек собралась рядом с дверью нашего класса. Ребята вытягивали шеи, приподнимались на цыпочки, давили друг друга. Только и слышно было:
- Не напирайте!
- Чего тут, а? Ребята, чего тут такое, а?
Кое-как я протиснулся и увидел на стене лист бумаги. В верхнем левом углу его было нарисовано нечто похожее на ящерицу. Правее разноцветными буквами было написано:
«Крокодиленок»
Сатирическая газета VI кл. «Б» выходит через день. - I.
Как меня ни толкали, я все-таки прочел передовую, озаглавленную «На острие сатиры!». Вот что там было написано:
«Наш класс считается одним из лучших классов в школе, но и среди нас имеются лентяи и нарушители дисциплины, которые мешают классу идти к дальнейшим успехам.
У нас уже есть отрядная стенгазета, которая борется за успеваемость и дисциплину, но каждый знает, какое значение имеет едкий сатирический смех в борьбе с недостатками.
Поэтому сегодня выходит первый номер «Крокодиленка».
Пишите все в «Крокодиленок»!
Газетка была маленькая. «На острие сатиры» попалось пока всего лишь трое ребят.
«Доктор исторических наук Миша Огурцов закончил работу над новым учебником по истории средних веков, - сообщалось в одной из заметок. Приводим выдержку из этого учебника:
«Крестоносцам удалось завоевать Сирию в 1781 году, но тут у них появился опасный противник - турецкий султан Барбаросса. Внутри лагеря крестоносцев начались раздоры: английский король Карл Смелый поссорился с Ричардом Львиное Сердце и французским королем Салладином».
Затем следовало два рисунка: на одном был изображен богатырь, отважно сражающийся с десятком противников, а на другом - хулиган, таскающий за вихры испуганного малыша.
«Таким Михаил Артамонов воображает себя, когда пристает к слабым ребятам», - гласила подпись под первым рисунком.
«Так он выглядит на самом деле», - было написано под вторым.
Последний рисунок изображал мальчишку, огромным ножом вырезающего на парте свои инициалы.
Тут же были помещены стихи:
Он имя свое «Иван Прибылов»
В школе увековечил.
Он много парт, дверей и столов
Для этого изувечил.
В правом нижнем углу газеты я увидел подписи:
Редколлегия:
К. Замятин (отв. редактор).
В. Пеликанов (художник).
Ребята громко хвалили новую газету. Я был очень рад за Кирилла и побежал разыскивать членов редколлегии, чтобы поздравить их с успехом.
Я нашел их в пионерской комнате. Художник Валерка отскочил от двери, когда я ее открыл: он наблюдал в щелку за толпой читателей. Редактор стоял позади него и, как видно, прислушивался к голосам в коридоре.
- Кирка! - закричал я. - Ой, здорово! Поздравляю!
Художник так и расплылся от удовольствия, а редактор остался серьезным. Они вообще очень разные люди: Валерка - долговязый, рыжеволосый и веселый, а Кира - маленький, довольно толстый, и он всегда сохраняет серьезный вид, даже когда шутит.
- Действует? - спросил он коротко.
- Еще как действует! Мишку Огурцова уже «историком» дразнят, стихи о Прибылове наизусть выучили. А главное, знаешь, чему ребята удивляются: «Как это они Мишку Артамонова не побоялись протащить? Ведь он, мол, Замятина теперь наверняка отлупит. Валерку не тронет - Валерка здоровый, а Замятина - как пить дать!»
- Пусть попробует, - сказал художник.
- Что ж! Может быть, и отлупит, - хладнокровно ответил редактор. Сатирики всегда наживают много врагов.
- Ага! Я так ребятам и сказал: «То-то, говорю, и ценно, что невзирая на лица. Будь ты хоть Артамонов, хоть кто». Верно, Кирка?
Тут мне показалось, что редактор и художник немного смутились. Валерка сказал «гм», отошел к столу и начал раскрашивать заголовок для второго номера газеты, а Кирилл смотрел на меня исподлобья, насупившись.
- Понимаешь, Семен, я тебя должен предупредить... - заговорил он, помолчав. - Хотя это и редакционная тайна, но так как ты мой друг... я... Одним словом, мы тебя на следующий номер запланировали.
Я сначала ничего не понял:
- Как? Куда запланировали?
- В фельетон, - сказал Кирка. - На тему о болтовне в классе.
- Ловко! Ты... ты это серьезно, Кирилл?
- Такими вещами не шутят.
- Значит... значит, своего друга будете протаскивать, Кирилл Иванович?
- Ты какой-то странный, Семен! Не могу же я других болтунов протаскивать, а тебя нет.
- А очень нужно тебе вообще болтунов протаскивать! Наверное, и без них есть о чем писать.
Кирка немного рассердился:
- Знаешь, Семен... дружба дружбой, а принцип принципом. Болтовня в классе - отрицательное явление, значит, наша сатирическая газета должна его бичевать. Тут дело в принципе.
- Хорош принцип! Над друзьями издеваться!
Валерка вдруг отбросил кисточку и выпрямился.
- Ну, чего ты пришел и ворчишь? - сказал он. - Давай уходи отсюда и не мешай работать!
Я понял, что разговаривать мне больше не о чем. Я только спросил:
- И карикатуру нарисуете?
Редактор кивнул:
- Да. У нас все идет с иллюстрациями.
- Ладно, Кирилл Иванович! Спасибо!.. Запомним! - сказал я и ушел.
***
Сегодня, войдя в класс, я не сел на свое обычное место, рядом с Кириллом. Я положил перед редактором запечатанный конверт и стал прохаживаться между партами, держа за спиной портфель.
В конверте находилось письмо. Вот что я там писал:
«Замятин!
Предлагаю меняться местами с Пеликановым. Так вам будет удобнее делать гадости своим бывшим друзьям. Если Пеликанов не поменяется, то я все равно рядом с тобой не сяду. Это окончательно.
С. Ложечкин».
Кирка прочел письмо и сказал:
- Смешно, Семен!
Я молча пожал плечами и продолжал ходить.
Тогда Кирилл показал письмо Валерке. Тот ухмыльнулся, сказал: «Это дело, это нам подходит», и перенес свои книги на парту к редактору. Я сел на его место, рядом с Мишкой Артамоновым - с тем самым, которого нарисовали богатырем.
После звонка, перед началом урока, к нам зашел вожатый Игорь.
- Понравился «Крокодиленок?» - спросил он громко.
- Понравился! - хором ответил класс.
***
Не знаю, может быть, я погорячился и зря поссорился с Киркой? В конце концов, что из того, если он один разок напишет обо мне в газете? И потом, чем он виноват, если у него обязанность такая?
***
Нет, Кирилл Замятин, никогда-никогда Семен Ложечкин больше не скажет с тобой ни слова!
Они нарисовали четырех сорок с разинутыми клювами, сидящих на спинке парты, а рядом изобразили четырех рыб, которые стоят на хвостах у доски, уныло повесив головы. Под этим дурацким рисунком они написали:
«Угадай. Сидя за партой, мы - болтливые сороки. Стоя у доски, мы - немые рыбы. Кто мы?
Ответ: Артамонов, Ложечкин, Тараскин, Бодров».
И в то самое время, как десятки ребят хохотали надо мной, десятки других мальчишек вытаскивали из пионерской комнаты Кирку с Валерием и кричали:
- Качать редакторов!
Я прямо зубами заскрежетал, глядя, как художник и редактор взлетают чуть ли не до самого потолка. А тут еще Мишка Артамонов подошел ко мне и, мрачно усмехаясь, сказал:
- Ловко твой дружок на тебе почести зарабатывает!
- Он такой же друг, как ты папа римский! - отрезал я.
Мишка помолчал и процедил сквозь зубы:
- Пусть теперь выйдет на улицу! Я ему покажу сороку да рыбу!
Довольно! С завтрашнего дня не скажу ни слова во время уроков.
***
Настроение паршивое.
На русском и на физике получил замечания за болтовню. Получил также двойку по алгебре: не знал формул сокращенного умножения.
Теперь я окончательно понял, какая свинья этот Замятин. Он не придумал ничего умнее, как снова протащить меня, на этот раз за алгебру!
Замятин с Валеркой стали настоящими знаменитостями. Стоит им показаться в раздевалке, на лестнице, в коридоре - отовсюду несутся возгласы:
- Привет редакторам «Крокодиленка»!
- Здравствуйте, мастера сатиры! Когда следующий номер выйдет?
Артамонов мечтает, как бы поймать редактора на улице, но это ему не удается: Кирилл с Валеркой живут в одном переулке и всегда ходят вместе. Жаль!
***
Ничего интересного.
Получил замечание за болтовню от «англичанки»: поспорил с Сережкой Бодровым, который сидит впереди меня. Уж очень он хвастается своим хоккеем!
Огурцов получил четверку по истории, и его теперь не зовут «доктором исторических наук».
***
Вот что случилось на уроке физики.
Иван Денисович расхаживал перед классной доской, объясняя нам принцип действия гидравлического пресса. Вдруг он остановился и пристально взглянул из-под очков на Кирку с Валеркой. Посмотрел на них и я. Художник рисовал карикатуру, а редактор, хмуря брови, грыз кончик ручки: перед ним лежал тетрадочный листок с недописанными стихами.
Учитель подошел к столу:
- Итак, повторяю: если на большом поршне мы имеем проигрыш в расстоянии, то зато во столько же раз выигрываем... Пеликанов, в чем мы выигрываем?
Валерка вскочил и покраснел как рак.
- Стало быть, в чем мы выигрываем? - повторил Иван Денисович.
- В воде! - брякнул художник.
Все, конечно, расхохотались.
- Садитесь, Пеликанов!.. В чем же мы выигрываем, Замятин?
- В объеме? - пробормотал Кирка.
- Садитесь, Замятин!.. Выигрываем в силе, - сказал учитель, отметив что-то в журнале.
После уроков Артамонов, Бодров и я постучались в дверь пионерской комнаты. Все мы были в очень веселом настроении, все подталкивали друг друга локтями и перемигивались между собой.
Кирилл открыл нам и переглянулся с художником, который стоял посреди комнаты, держа в одной руке стакан с водой, а в другой - кисточку. Я спросил очень вежливым тоном:
- Извините, мы не помешали?
- Входите, - сказал редактор.
Мы все трое вошли в комнату.
- Тут у нас одна заметочка есть, - снова очень вежливо сказал я и протянул редактору листок.
Тот взял заметку, подошел к Валерию, и они вместе начали читать. Мы стояли тихо-тихо. Только Мишка один раз фыркнул в кулак.
Редактор сложил заметку и спокойно сунул ее в карман.
- Что ж, мы это предвидели, - сказал он.
- Очень приятно, что предвидели, - ответил я. - Теперь позвольте узнать: наша заметка пойдет?
Кирилл посмотрел на меня в упор и отчеканил:
- Не пойдет.
- Ловко! - сказал Артамонов. - Это почему же?
- Неостроумно. У нас на эту тему получше материал. Хотя это и редакционная тайна, но, если желаете, можете посмотреть.
Мы подошли к столу, на котором лежала незаконченная газета.
Там был изображен крокодиленок, держащий за шиворот двух мальчишек: одного - круглого, как шар, другого - длинного, с оранжевыми волосами. Сама же заметка была написана так:
«Крокодиленок. Чем вы занимались эти дни, такие-сякие?
Замятин и Пеликанов. Двоечников в стенгазете высмеивали.
Крокодиленок. А что вчера натворили?
Замятин и Пеликанов. Двойки по физике получили».
Внизу была приписка:
«От редакции: Редакция считает данную критику справедливой и обязуется срочно ликвидировать двойки. Начиная с этого номера, «Крокодиленок» будет выходить не через день, а дважды в неделю».
- Скушали? - спросил Валерка.
Мы промямлили что-то невразумительное и убрались восвояси.
***
Только сейчас у меня явилась интересная мысль: «А что было бы с «Крокодиленком», если бы Артамонов, Бодров и я перестали получать двойки и заниматься болтовней на уроках? Где бы тогда редакторы нашли материал, чтобы выпускать газету? Ведь, кроме нас, в классе нет больше двоечников!»
Над этим стоит подумать.
Нет, это здорово! Представляю себе, какая будет у Кирки физиономия, когда он увидит, что материала для его газеты нет! Сейчас позвоню Артамонову.
Ура! План созрел! Артамонов две минуты хохотал по телефону. Сейчас побегу к Сережке Бодрову сообщить ему наш адский замысел.
Ничего, Кирочка! Последний раз вы торжествуете. Вы и не знаете, какие тучи собираются на вашем горизонте. Вы и не знаете, что вчера вечером Артамонов целый час объяснял нам с Бодровым алгебру, а потом мы еще час гоняли его по географии. И вы пока еще не заметили, что Бодров, Артамонов и Ложечкин сидели сегодня на уроках, словно в рот воды набрав. Вы не заметили, что Артамонов на переменах никому не подставил ножку, никого не щелкнул по затылку. Ничего. Скоро заметите!
Оказывается, не так уж трудно молчать, если с тобой не заговаривают.
Вчера не писал в дневник: сидел над алгеброй. Все эти дни в классе мертвая тишина. Кира с Валеркой удивленно поглядывают на нас, мы молчим и ехидно улыбаемся.
Артамонова вызвала к доске географичка. Редактор и художник насторожились было и приготовили карандаши, надеясь получить материал для фельетона о плохом знании географии, но они просчитались: Артамонову поставили четверку.
Сегодня после уроков Кирилл с Валеркой не пошли в пионерскую комнату делать свою газету. Представляю себе, как они скучают!
«Крокодиленок» не вышел!!!
В коридоре уже не видно было толпы смеющихся ребят, и никто не качал редактора и художника!
Я ответил по алгебре на пятерку (интересный все-таки этот предмет!), а Бодров - на тройку.
Во время большой перемены безработные члены редколлегии слонялись по коридору с унылыми лицами, а мы с Артамоновым ходили следом за ними и подтрунивали:
- Уважаемые сверхталантливые редакторы! - говорил я. - Позвольте узнать, почему не выходит ваша великолепная сатирическая газета? Материала не хватает? Все хулиганы и лентяи забастовали? Ах, какое безобразие!
- Вы дайте объявление, - советовал Артамонов, - так, мол, и так. «Каждый желающий читать сатирическую газету должен хотя бы раз в месяц получить двойку и нарушить дисциплину».
- Вы установите премию для двоечников, - предлагал я. - Или платите по таксе: за двойку - по рублю, а за
болтовню на уроке - по полтиннику.
1952 год
На фото представлена открытка советских времён
Свидетельство о регистрации СМИ: Эл № ФС77-60585 от 20 января 2015 г.
Выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)
***
Изданию присвоен номер ISSN: 2500-073X
Выдано Федеральным государственным унитарным предприятием "Информационное телеграфное агентство России (ИТАР-ТАСС)", Российской книжной палатой
***
Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов.
При использовании материалов сайта ссылка на издание "Мир и Личность" обязательна!
© "Мир и Личность" 2015-2019