Циприан Норвид (1821-1883). Пройдут минуты, ты поймёшь, что лишний…
ITALIAM! ITALIAM!
1.
Подними латинский парус!
С ним легко и вольно плавать!
Мысль, плыви теперь, как память,
Память перегнать стараясь!
2.
Столько моря! Моря много,
Словно солнечного неба!
На ладью! За весла смело!
И вперед! Счастливо! С богом!
3.
И не возвращайся грустной
Ты от лавров, где Торквато
Иерусалим пел с чувством,
Где я счастлив был когда-то...
4.
Но с печалью, а не кладом
Ты воротишься оттуда –
Знаю, но зато я буду
Плакать вновь, как прежде плакал...
5.
Подними латинский парус!
С ним легко и вольно плавать!
Мысль, плыви теперь, как память...
Память перегнать стараясь!
Пер. В. Корнилова
К чему?
Зря отрекаться, проклинать тревогу,
Хулить свое упорство - потому,
Что все равно придешь к ее порогу
В тревоге не застать ее - к чему?
*
Сам навредишь себе единым словом,
Хотя его не скажешь никому,
В разлуке с ней - поспоришь с ней, и снова
Придешь, боясь, что нет ее… к чему?
*
Беда! И в довершение к сему
Придут другие - этих пригласили -
И не дадут дохнуть… к чему? к чему?
Счастливые! Весь дом заполонили,
Их лица ясны мыслям в унисон,
Их полон дом - их целый легион.
*
Ты думал переждать? Куда там!.. Их
Осталось двое. Первый из двоих
Вернулся вдруг с бессмысленным вопросом,
Который нужно выяснить ему:
Кладет небрежно шляпу перед носом,
Перчатки снова снял… к чему? к чему?
*
Пройдут минуты, ты поймешь, что лишний,
Что лучше удалиться самому;
Ты встал, и ты откланялся; всевышний! -
Поднялся, встал, ушел - скажи - к чему?
*
А в небе будет месяц онемелый,
И звезды равнодушные в тиши
Посмотрят, словно глаз остекленелый,
Как будто в небе нет живой души;
И столько муки во вселенной целой,
Непостижимо Высшему уму!
И кто воскликнет: «Господи, к чему!»
Пер. Д. Самойлова
Дай мне синюю ленту…
*
Дай мне синюю ленту - верну, сожалея,
Без промедленья…
Или дай твою тень, ее гибкую шею:
Но что делать с тенью!..
**
Тень - согнется от знака, в котором досада,
Она - без обмана,
Отвожу свою руку, ничего мне не надо,
Прекрасная панна…
***
Я бывал награжден самим господом богом,
Однако лишь малым:
Каплей дождя и приставшим к окнам
Листочком палым.
Пер. Д. Самойлова
Три строфы
Не лги, что я принес тебе терзанье,
На тыщи миль я нас разъединил,
Бесчисленные слезы в Океане,
Как жемчуг, схоронил!
Не думай, - только праздничному чувству
У праздничных поклонников учась,
Не говори, что все земное пусто,
Живи - живешь лишь раз!
И знай - не доверяя мысли праздной,
Что я не дал надеждам расцвести, -
И повторяй, что под звездой несчастной
Рожден я. И - прости…
Пер. Д. Самойлова
***
Ладони натрудив рукоплесканьем,
Устав от песен, люди ждали дел.
Дородный лавр задумчиво шумел,
Подставив ветви грозовым сверканьям.
На родине у нас лишь лавр и мрак,
И не было ни места, ни мгновенья
Для моего нежданного рожденья,
Когда я вдруг увидел божий знак:
Не зная о началах и причине,
Мне жить велел он в жизненной пустыне!
*
Поэтому – о лавры! – я не взял
Ни зубчика из кроны остролистой,
Один лишь, может нимб из тени мглистой
(Он солнцу, а не вам принадлежал…).
Не взял я ничего, кроме дорог
Под слоем пыли, мха или полыни,
Земли проклятой и глухой пустыни…
И вот бреду, как прежде, одинок.
*
Я видел женщин, что усыплены
Дурманом мертвых формул – было грустно
Что прелестями многими они
В моей душе не пробуждали чувства.
Касался я окаменевших рук,
И складок платья, твердых, как колонна,
Ночная бабочка затрепетала вдруг
Над головой… и удалились сонно…
*
И равнодушье овладело мной,
И, безразличен к ним, прошел я мимо,
Стал, как они, любезно – никакой,
И счастье для меня недостижимо!
- Зачем имел я столько встреч без цели
И проводов на фоминой неделе? –
На сердце ничего, кроме одежд –
И что сказать им: палачи надежд!
*
Пишу! – да, иногда в Ерусалим,
Но через Вавилон доходят письма,
И где я прав и где пересолил,
Не важно мне… пишу дневник артиста.
Безумный, говорю с собой самим,
И слог коряв! – но все же к правде близко!
Пер. Д. Самойлова
Полька. Есть слова и звуки…
I
Венок был приготовлен для арфистов,
Один победный лавр для двух певцов.
Судить о взлете песен, как о птицах,
Народ собрался с четырех концов.
Красотки, старцы, мужики, дворяне,
Князья в тени щитов и алебард
Затихли – воспевалась в состязанье
Краса Полячки. Начал первый бард.
II
Первый арфист
«Нет, ты не зря заботишься, Природа,
О совершенстве созданных вещей.
Фиалки, что нежнее небосвода,
Бледнеют робко близ ее очей.
С их блеском звезды лишь могли б сравниться,
Но меркнут, ибо не роняют слез;
И васильки бы спрятались в пшенице,
Когда бы им равняться довелось.
Ее ланиты – молоко с малиной,
Или еще прекрасней и нежней;
И грудь ее – как свет луны невинной:
Волна волос пленительна у ней.
Когда бы свежим перлам и кораллам
Уста я уподобить пожелал,
Сребристый жемчуг мутным стал опалом,
Ее дыханье обожгло б коралл.
И даже сотворив рукою властной
Прелестнейшее детище свое,
Во всей своей гармонии прекрасной,
Природа – не достигла б ты ее!»
III
Так он окончил, и толпы волненье
Ему вручило длинною рукой
Цветущий лавр – за песнь и вдохновенье;
И вслед за ним во круг вошел другой,
Он арфу волочил в оцепененье,
Иль в этот день томил его недуг.
Затихли все – и начал он не вдруг.
IV
Второй арфист
«Там, где пройдет неслышною стопою,
Не обернутся люди в изумленье,
А так же будут заняты собою.
Но вдруг, прозрев в какое-то мгновенье,
Почувствуют, что больше стало света,
Что их глаза наполнила краса,
А это, словно небо в час рассвета,
Блестит ее коса.
Какого цвета волосы? – не важно,
А очи? – цвета их не назову,
И если я писал о том отважно,
Найду и разорву!
Но с головы до ног любая складка
Подчеркивает самый главный жест.
Не в этом ли гармонии разгадка
У дремлющих божеств?
Бела ль она лицом? И станом гибка?
С кораллом рот не ищет ли родства?
Грустна пифагорейская улыбка,
Пока молчат уста!
Ее чело сродни чему Платону,
С чертой страдания ее наклон,
И взгляд, в котором свет Пигмалиона,
По-детски удивлен.
И римлянка, и вождь она по стати,
И величава, как псалом и гимн,
Она – Мария в новой ипостаси –
Предшествует другим.
Виктория босая с лавром гордым,
Она – видение победных дней
И взлет к высотам солнечным и горным
Мифических коней.
Но если бросить пышные сравненья,
Она как пальма, что дарует тень,
Как пальма, что дает успокоенье,
Не похваляясь тем.
Есть жемчуга в устах ее – не знаю,
И цвет лица похож ли на коралл?..
Пусты слова – на этом песнь кончаю…
Не знаю, много ль я сказал…»
V
Тут он умолк – ведь первый тот певец,
Которому за славное бряцанье
Подарен был единственный венец,
Толпой несомый под рукоплесканья,
Был вознесен над тысячью сердец
И удалялся в шуме и блистанье;
Шли старцы, девы под победный звон
Шли воины…
И скрылись в гул времен.
Пер. Д. Самойлова
Фото - Циприан Норвид
Свидетельство о регистрации СМИ: Эл № ФС77-60585 от 20 января 2015 г.
Выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)
***
Изданию присвоен номер ISSN: 2500-073X
Выдано Федеральным государственным унитарным предприятием "Информационное телеграфное агентство России (ИТАР-ТАСС)", Российской книжной палатой
***
Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов.
При использовании материалов сайта ссылка на издание "Мир и Личность" обязательна!
© "Мир и Личность" 2015-2020