Мир и Личность                                             16+

         - Товарищ народный судья! Товарищи народные заседатели! Да, я признаю себя виновным в том, что двадцать пятого декабря я вынес из помещения треста «Мосяйцо» стол председателя треста товарища Шишигина и отвёз его на ломовике к себе домой. Более того, товарищ судья и товарищи заседатели: я должен сказать, что сообщники мои – кучер полока номер тысяча пятьсот семьдесят три гражданин Васюсин и дворник дома, где я проживаю, гражданин Купцов – сообщники мои, не знали, что содеянное нами есть воровство. Я обманул этих людей, и оба – Васюсин и Купцов – предполагали, что увоз стола – дело вполне законное и производится с согласия треста «Мосяйцо». Да и как же им было думать иначе?..

Но позвольте рассказать всё по порядку. Вероятно, ничего бы не произошло, ежели накануне двадцать пятого декабря я бы не встретился с председателем треста «Мосяйцо» Шишигиным в гостях у одного нашего общего знакомого. Там Шишигин нагло похвалялся слаженностью аппарата вверенного ему треста. И это вызвало во мне сильное раздражение.

- Полно врать, - сказал я, - бьюсь об заклад, что можно у вас из кабинета в тресте вынести что угодно, и никто слова не скажет…

Шишигин заржал в ответ ненатуральным смехом, и пари состоялось.

На другой день, подрядив на Смоленской площади полок номер тысяча пятьсот семьдесят три с кучером Васюсиным и захватив с собою из дому дворника Купцова, я отправился в трест «Мосяйцо». Председателя треста Шишигина на работе не было. Ключ торчал в английском замке двери его кабинета. Секретарша, столик которой стоит у самой двери, ругала кого-то по телефону и в то же время свободною рукой отпихивала шуструю сотрудницу, которая рылась в бумагах на её столе.

Повернув ключ, я стал открывать шпингалеты, чтобы распахнуть вторую, обычно закрытую створку двери. Секретарша, доругавшись по телефону и шуганув сотрудницу, спросила меня:

- Вы зачем?

- За столом товарища Шишигина, - небрежно ответил я и со звоном открыл шпингалет.

- Давно пора! – отозвалась секретарша.

Тут зазвонил телефон, и она опять взялась за трубку.

Вместе с сообщниками моими я вошёл в кабинет. Я снял со стола письменный прибор, корзиночку для бумаг и счёты, а папку с надписью «Секретно» сунул себе в карман. Вот она, эта папка, - на столе вещественных доказательств.

- Берись, - скомандовал я Васюсину и Купцову. Оба закряхтели и поволокли стол к двери.

Тут вбежала секретарша.

- Бумаги, бумаги-то дайте хоть убрать… - начала секретарша, но тут Васюсин наступил трёхпудовым своим сапогом на носок секретаршиной туфли. Секретарша зашипела, завыла, завертелась на одном месте и, баюкая ногу обеими руками, просигала обратно к своему столику.

А мои сообщники уже орали друг на друга, пронося стол через двери в коридор.

По коридору сновали сотрудники, помахивая бумагами, и сообщники мои то и дело кричали, как прежние извозчики-лихачи:

- Эй, брргись!.. Эй!.. Иэпп!.. Эпп, брргись!..

Нашёлся один человек, который спросил:

- Куда вы тащите? Кто позволил?.. Вот я сейчас коменданта позову!..