Мир и Личность                                             16+

       В конце сентября я была приглашена Н.И.Подвойским на должность секретаря «Солдатской правды».

 Сначала я отказывалась. Я никогда не работала в газетах. Я была автором многих популярных исторических романов и повестей для юношества, но ничего не понимала в газетном деле. Если я умею писать простым, ясным языком, понятным подросткам и широкой массе читателей, то это не значит, что я могу работать в партийной газете. А тут ещё секретарство, не угодно ли! Секретарь строит номер. Что я могу построить? Я редактировала письма для «Солдатской правды», но это была узкая работа и притом бесплатная, - теперь мне предлагали жалованье, так как в Военной организации все получали жалованье.

Но Вера Михайловна настаивала:

- Не смейте отказываться. Жалованье вам платить должны, - ведь вы будете заняты целы день и у вас не останется сил ни на какую другую работу, а то, что вы до сих пор не занимались журналистикой и не секретарствовали, - это не беда, я вам помогу, а потом и сами станете на ноги.

Я согласилась.

Наша Военная организация занимала тесное помещение в начале Литейного проспекта, недалеко от Литейного моста.

В большой прохладной комнате помещалась контора и работала единственная машинистка; другую комнату, тоже проходную, узкую и длинную, в одно окно, отвели под редакцию; тут же за маленьким столиком белокурый солдат беседовал с приехавшими с фронта товарищами, за другим столом работал Н.И. Подвойский; третий стол предоставили мне.

Мне опять навалили массу писем и кучу буржуазных газет. Что со всем этим делать? Как составлять номер? Ведь нельзя же по плану «Речи» или «Новой жизни»? И где взять материал для разных отделов: для хроники, фельетона, где взять стихов? Ведь стихи поднимающие дух, совершенно необходимы. Как бы по неопытности не наделать ошибок.

Подвойский мечется, часто уходит в заднюю комнату-клетушку, где, очевидно, собираются совещания, где иногда в тишине пишутся статьи.

Я, разумеется, не скрываю своей неопытности. В сущности, в сорок пять лет я здесь только ученица. И я не хочу, чтобы знали, что я писатель-профессионал. Тогда со мной, может быть, будут церемониться. Так лучше. Учиться так учиться. И я скрываю свой литературный псевдоним, называя себя по паспорту ничего не говорящей фамилией – Ямщикова.

Подхожу к Подвойскому.

- Скажите, что я должна делать? Предупреждаю – не переоцените: я не газетный работник, у меня имеется только опыт популяризации и нечего больше.

- И желание работать. А это – самое главное. Мы уже знаем вас по редактированию писем.

- Тогда я прошу об одном: взять меня на испытание и через две недели дать отставку, если не подойду.

- Большевики не церемонятся, - было ответом.

- Итак, мои обязанности?

- Собирать материал, группировать, составлять номер. «Шапку» вам будут давать редакторы. Старайтесь привлекать сотрудников из масс. Сюда приходят фронтовики; ловите их, расспрашивайте, записывайте, стройте беседы и фельетоны о жизни на фронте. Потом вы должны держать в порядке архив, подшивать использованные рукописи; чтобы можно было всегда навести справку, а неиспользованные хранить тоже для справок; в этом отношении нужно быть крайне щепетильной: часто авторы заходят справляться о своих письмах или заметках; от вашей внимательности, и умения подойти к человеку зависит многое. Потом, конечно, вы должны подумать об интересной хронике и резолюциях с фабрик и заводов; потом…

Я слушала, чувствуя, как у меня по спине бегают мурашки. Сколько сразу обязанностей! И когда всё это выполнить?

А Подвойский, словно спохватившись, добавил:

- Скоро мы вам подкинем ещё газетку «Деревенская беднота» - для крестьянских масс.

Вторая газета! А помощники? Какой будет у неё формат? Вон «Солдатская правда» растянулась в простыню «Нового времени». Громадина. Чем её наполнить, этакую прорву?

Передо мной спокойное лицо Нины Августовны Подвойской.